- Дети, садитесь, все равно эти трое уже не едят, а просто болтают.
- Вообще-то, женщина, мы не болтаем, а общаемся!
- Хорошо, тогда я пообщаюсь с вами. (Садится). Уберите ваши рюкзаки отсюда.
- Да как вы смеете?
- Поели? Уходите отсюда!
- Сами и идите! Будем сидеть здесь столько, сколько нужно! Мы с дороги!
- Вы приезжие? Ну да, заметно. От тебя воняет, не мылась чтоль? И на башке гнездо!
- Это вот у тебя гнездо!
- Уберите ваш поднос! (Скидывает поднос с макдаковской едой на пол и лежащий на столе телефон).
- Вы совсем чтоль одурели? Платить будете за аппарат!
- Ничего я платить не буду. Более того, счас позову официанта!
- Здесь нет официантов! Ведьма какая-то!
- А я и есть ведьма. Тебе через неделю плохо будет… Вспомнишь еще меня. И облысеешь.
- Ха!
Смотрю на тетку.
- Вам не стыдно, вас же дети слушают сейчас?
Та отвечает мне взглядом, полным самодовольства и ярости, мол, “Ну а тебе-то что, дурачок?”. И продолжает с Ксюхой:
- И еще парню своему ты не нужна.
- У меня нет парня! Я девушек люблю! И вообще знаете, что… желаю вам и вашим троим детям счастья и здоровья.
“Ведьма” молчит. Встает и уходит.
Через 20 минут мы выходим на улицу и встречаем ее же с мужем. Муж накидывается на меня:
- Как ты смел назвать их лимитОй?
- Кем? Что?
Мамаша со слезами на глазах задевает Ксюшины очки и дергает ее за дреды:
- Милая, ты же ослепнешь скоро… совсем.
…
Знаете, это печально. Наша страна сваливается в компостную яму.
Москву за один день охватила какая-то нечеловеческая ярость. Националисты избивали кавказцев прямо в метро - на глазах детей… И эта дура-мамаша поступает так же, только орудует силой слова, которое в разы опаснее.
Откуда в людях такая злость? Свидетельствуют ли все эти шовинистские настроения, захватившие Россию в последнее время, о деградации правительства, о его неспособности управлять большой страной? Вопрос явно не риторический.